Премия за совесть. 

  Доброта бывает разная. Слезливая, например, с потоками слегка подсоленной жидкости по щекам и больше ни с чем — и потому никчемная.

   Другой, более редкий тип – когда слез почти нет, зато предельно высока концентрация действий против сил зла на каждый час прожитой жизни. И это – лучший, перенасыщенный конкретной помощью страдающим людям раствор доброты.

   Светлана Ганнушкина – человек второго типа. Она мыслит категориями шагов: что надо сделать, чтобы... И этих «чтобы» за чудовищно долгое десятилетие чеченских войн набралось так много, что можно с абсолютной точностью сказать: Ганнушкина, возглавляющая «Гражданское содействие», одну из самых крупных в стране организаций помощи беженцам, поддержку которой получили десятки тысяч людей, выживших благодаря этой поддержке, а также сеть юридических консультаций по России, именуемую «Миграция и право», так вот Ганнушкина – действительный лидер российской правозащиты. Звонишь в десять вечера в приемную «Гражданского содействия» — работают. И сама Светлана Алексеевна, и ее потрясающая команда. И тебе рассказывают не о том, какая ужасная у нас власть (хотя это подразумевается), а о том, что требуется срочная помощь русскому с украинским паспортом — молодому талантливому химику-аспиранту Сергею Коренчуку, в силу трагического стечения обстоятельств оставшемуся без угла и средств к существованию, обитателю одного из столичных вокзалов и больному ДЦП в одном лице...

    Повесив трубку, набрала – а вдруг? — телефон ФМС, Федеральной миграционной службы в составе МВД (командующий беженским фронтом страны – генерал Андрей Черненко). 7 июля, в 23.15, как раз когда Коренчуку требовалась срочная помощь, в ФМС была глухая чиновничья тишина и неукоснительно соблюдалось федеральное законодательство о праве граждан на отдых.

    В хозяйстве Ганнушкиной – все по-другому. Главный там тот, кому требуется срочная помощь, а сама Ганнушкина — доказательство, как много можно сделать, даже когда все уверились, что сделать ничего нельзя. Число тех, кому она протянула руку в самый трудный их час, – тысячи. А сама Светлана Алексеевна – настоящая непримиримая. К тем, кто нарушает права человека. «Генеральная прокуратура» в одном лице, но не та ГП, к которой мы привыкли, — карающая по политическим и финансовым заказам, а та, о которой мы мечтаем, — неотступно требующая и добивающаяся соблюдения конституционных норм по отношению к каждому, чьи права попраны.

    Конечно, со Светланой Алексеевной мы знакомы не первый год. Конечно, мы время от времени ходим по одним и тем же дорогам, и читатель может заподозрить автора в предвзятости... Спешу согласиться – предвзята, и крайне. Еще бы: перед глазами декабрь 2002 года, 27-е число, руины города Грозного. Тогда тут случился теракт – грузовик-убийца, начиненный черт знает чем, въехал на территорию комплекса правительственных зданий и взорвался, унеся десятки человеческих жизней.

    С утра того дня Светлана Алексеевна упорно таскала за собой по грозненским ПВРам («пунктам временного размещения» — беженским лагерям) министра по делам Чечни Станислава Ильясова, тогдашнего мэра города Олега Жидкова и еще много кого и требовала, требовала, требовала... Чтобы они в ее присутствии разговаривали с беженцами, вникали в их проблемы глаза в глаза. И по ходу дела доказывала, что «переселять сюда из Ингушетии нельзя», что «надо платить людям компенсации за разрушенное жилье»...

    Чиновники с тоской смотрели в сторону, и в их взгляде было одно: «Когда же ты замолчишь... Когда же она уедет…».

    Но Ганнушкина – человек настойчивый, умеет свести лицом к лицу страдающих и организаторов этих страданий... Чтобы стало так стыдно, когда не изменить ситуацию они уже не смогут. Наблюдала это много раз. В конце концов, забегая вперед, скажу: решение о выплате компенсаций гражданам Чечни за разрушенное жилье и утраченное имущество, принятое правительством и присвоенное тут же самим себе как достижение государственного гуманизма, – заслуга Ганнушкиной.

    ...За полчаса до того взрыва Светлана Алексеевна потребовала у Ильясова и Жидкова: «Нет, надо съездить еще в два места». Но чиновники уже очень хотели обедать – и все тянули: «Поехали в правительство». А Ганнушкина упиралась: «Надо еще. Вы должны посмотреть». И победила – чиновники сдались.

    Итог — и Ильясов, и Жидков сегодня живы, потому что 27 декабря Светлана Ганнушкина заставила их работать в обеденное время.

    ...А потом, чуть позже, когда мы все уже побежали туда, откуда бежали все, долго, до сумерек, Светлана Алексеевна стояла у развороченного бетона и никуда больше не спешила. Тогда, посреди воя «скорых» и куда-то бредущих в шоке окровавленных людей с масками из пепла и пыли на лицах, – тогда было не до обсуждений, но, кажется, Ганнушкина стояла там и просто ждала, кому потребуется ее помощь. В этот день и в этот час...

    ...7 июля в Москве Питер Франк, заместитель руководителя немецкого отделения «Международной амнистии» (а именно эта одна из самых влиятельных правозащитных организаций планеты учредила премию, которой удостоена теперь и Светлана Алексеевна), вручал Ганнушкиной награду. Скульптуру-символ работы английского мастера Тони Крэга, представляющую собой оригинально слепленный набор человеческих профилей и олицетворяющую работу для конкретных людей. Прямо в точку.

    На церемонию собрались те, кто не мог не собраться, – небольшой круг людей, знающих, ради каких высоких принципов работает Светлана Алексеевна. Небольшой – даже из числа столичных правозащитников. Валентин Гефтер, Арсений Рогинский, Татьяна Касаткина и Александр Черкасов – «мемориальцы» (Ганнушкина – член совета правозащитного центра «Мемориал»), Алексей Симонов – Фонд защиты гласности, Людмила Алексеева – Московская Хельсинкская группа, Лидия Графова – Форум переселенческих организаций... Никаких спасенных чиновников. Никаких представителей правительства. Никаких деятелей администрации президента. Даже Эллы Памфиловой, главы припрезидентской комиссии по правам человека (Ганнушкина – чудом член этой комиссии), Памфиловой, так много и сильно публично плачущей.

    Власть проигнорировала церемонию, несмотря на то, что чествовали одного из лучших людей страны. И это неслучайно. И не потому, что лето и жара. Именно так теперь, в нашей нынешней жизни, когда годы поклонения Сахарову безвозвратно миновали, а у власти опять те, кто его гноил, правозащитники отодвинуты либо на роль изгоев, либо преподносятся обществу как маргиналы с исключительно частной точкой зрения, никакого отношения к реальности не имеющей.

    От власти присутствовал только Вячеслав Игрунов. Потому что сам правозащитник, прорвавшийся в депутаты Думы, и многолетний помощник Ганнушкиной в ее работе по защите самого обездоленного — беженского класса России.

    Светлана Алексеевна была краткой и точной, принимая престижную награду. Она говорила о том, что правящие элиты во всем мире успешно задвигают гуманистические ценности на второй план, что Туркменбаши обнимается с президентом Франции в Питере под патронажем Путина и тем самым они дружно предают права стотысячной русской диаспоры в Туркмении, и что это чудовищно, и что надо объединяться, иначе потомкам мы оставим неизвестно что...

    Чем измерить работу правозащитника? Какой линейкой? Где этот килограмм? Ватт? Градус? Этого не знает никто. Кроме тех, кого правозащитники спасли. И тех, от кого спасали.

 Анна Политковская.

 Статья опубликована в газете "Новая газета" №49 от 10 июня 2003 года.

НАЗАД